"Да не будет у тебя других богов пред лицем Моим. Не сотвори себе кумира и изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в водах ниже. Не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель...". Тора (Исход 20:3-5, NIV)
Правление идолов
В этой статье мы расширяем современный политический лексикон термином "идолология", описывающий систему, в которой государство организует поклонение идолам – будь то лидеры, исторические мифы или символы – с целью подмены веры, подавления разума, духовности и индивидуальной активности, которая, заметим, в России всегда попадает под подозрение. Эта лексема была сконструирована для описания России как управляемой государством идиократии. Одной из функций идолологии является превращение Кремлем подлинных человеческих инициатив, и в первую очередь религии, в инструменты подчинения, контроля, одурманивания, и пропаганды. Статья о. Андрея Кордочкина "Что не так с "Бессмертным полком"?" отлично показывает, как российское государство использовало РПЦ и само православие для создания новой политической религии, превратившую Россию в территорию, управляемую не божественной истиной, а присвоенными (скопипащенными) Кремлем идолами. Об этом и поговорим.
Происхождение идолологии: от духовной вертикали к ритуальной власти
Иудео-христианская традиция ставит прямой запрет на идолопоклонство даже выше, чем собственно почитание Бога. Постулируется, что Богу можно поклоняться только тогда, когда не только уничтожены признаки идолопоклонства в смысле служения уже канонизированным идолам, но когда исчезнет сама потребность подчинения им, и когда исчезнут их капища. Но на наших глазах путинская Россия стала не просто авторитарным государством, а настоящей культовой системой, встроенной в сакральный ритуал, отлично обходящийся без Творца, и вернулась к идолам. В согласии с теорией Мишеля Фуко, это не просто вертикаль дисциплины, а биовласть, управляющая не законом, а самой жизнью – телами, праздниками, языком, похоронами, парадами. Это государство, которое оперирует символами как хирург плотью: разрезает, сшивает, имплантирует смысл, чтобы обеспечить служение только ему одному.
Мы считаем, что идолология это не вполне идеология, а ритуальное управление реальностью через сакрализацию мёртвого, поскольку всё, что живёт – культура, инициатива, боль, совесть – должно быть мумифицировано, обожествлено и зафиксировано в мертвой форме: мавзолей, плакат, лик, стена, шествие, парад. Так Кремль сформировал режим, в котором сама мысль имеет обожаемую им презумпцию виновности и заранее назначена еретической, и только попугайничанье для (не)дорогих россиян является спасительным.
Кто такие идолы: анатомия пустоты и начало сопротивления
В известной притче юный Авраам разбил идолов в лавке своего отца Тераха, но оставил самого большого, вложив в его руки дубинку. Когда отец пришёл в ужас, Авраам ему сказал: "Они подрались, а этот победил". – "Но это же не живое!" – возразил Терах. – "Тогда зачем ты им служишь?" – сказал Авраам.
Это и есть точка обнажения лжи: она появляется не в тот момент, когда идол низвергнут, а когда сама система разоблачена как понимающая, что производит ложь, но продолжающая ей поклоняться. Заметим, что такая точка бифуркации, именно такое "раз-идололование" и случилось в эпоху горбачевской гласности, с известным результатом в виде распада основанной на лжи империи. Именно так устроена любая идолология: все знают, что идол не живой, но продолжают маршировать, кланяться, молчать: потому что иначе ты остаешься один или тебя уничтожают. Например, в каббале это "сосуд", утративший связь с Источником, форма, в которую больше не входит свет: "у идола есть рот – но он только повторяет, есть глаза – но они видят только флаг, есть уши – но только для получения команд" (Тегилим, 115, 4-6). И всё, что не вписывается в этот ритуал предсказуемо считается ересью. Ведь идол – не объект, а коллективный режим подчинения, и он не требует веры, а только соучастия, и в согласии с Клаудией Кард, заранее лишен агентности.
Напомним, что Советская власть отнюдь не отменила религию, а подменила её собой, любимой и родной, а Владимир Ленин стал не просто отцом-основателем, но и первым канонизированным мертвецом новой эпохи. И поэтому его мавзолей не музей, а капище-ковчег, первый главный триумф и праздник идолологии, где плоть Ильича хранится и как знак победы над распадом, и как символ вечности государства.
Логично, что культ личности Сталина стал первой массовой идолологией нового времени, а сам он по факту превратился в идола: он ведь не был Богом, но занял его место, став "отцом народов", заменив настоящего Отца и Творца. Сталин не вещал истины, но как бывший семинарист точно знал, как работают инструменты пропаганды и страха, и все слова приписывались только ему. Он не смотрел на страну, но вся страна должна была смотреть на него, как в бездну.
"Но не на тех напали", – подумали в Кремле! Грабеж – это то, что Путин умеет лучше всех других – и ограбил грабителя Кобу. Поэтому кремлевские ничего сталинского не отменяли, а просто прикрепили царские хоругви к портретам, крестили парад и добавили золотого телёнка в виде телевизора, то есть банально скопипастили Сталина, вернув рябому семинаристу его игрушки.
Церковь, которая должна была бы служить смыслу, превратилась в расширенное Софрино, этакий подотдел канонической упаковки кремлевской воли, и она больше не пророчествует, а оформляет, не различает, а покорно благословляет, не зовёт за собой, а командует "пли!". Аналогично и народ: под "подобны им" подпадают все.
В стране, где закон подменён лозунгом, где богословие сведено к заранее согласованной формуле, где сопротивление – "нарушение инструкции", народ стал частью кремлевского ритуала, толпой, вписанной в тотем. И каждый шаг, каждая фраза, каждая эмоция становятся частью спектакля, праздника, на котором никому не весело, молитвой, которую никто не слышит, и конечно идолом, в которого никто не верит, но все ему прислуживают. Современное российское государство и есть такой идол: оно говорит, но не слышит, смотрит, но не видит, и оно существует, но не дышит. И ведь всё, чего Кремль касается, становится мёртвым – молитва превращается в хоровой рефрен, героизм в шаблон, боль в процедуру, а гражданин в соучастника. То есть по факту Кремль – этакий современный Танатос и Мидас в одном флаконе.
"Бессмертный полк": от памяти к пропаганде
"Бессмертный полк", гражданская инициатива 2012 года, изначально созданная томским продюсером Аркадием Майофисом как мощный символ патриотического объединения россиян, по воле Кремля быстро прочертила траекторию от личного служения до одного из ритуалов угарного милитаризма. Первоначально движение воплощало семейную память о героях и жертвах той страшной войны, а его основатели подчеркивали "никогда больше" в ответ на "можем повторить". Однако государство быстро превратило его в парад национализма, смешав советские флаги, георгиевские ленточки и портреты российских захватчиков с целью оправдания полномасштабного вторжения России в Украину в 2022 году, являющейся, по замыслу кремлевских толкователей, продолжением Великой отечественной. Этот кульбит и есть лучший пример функционирования идолологии: государство словно курок пистолета взвело в боевое положение "Бессмертный полк", превратив его в идола вечной священной победы – чтобы заглушить инакомыслие и любую критику и интерпретацию. Впрочем, всё, что попадает кремлевским в руки, быстро превращается в оружие и пропаганду, у них на этот счет давно открылись особенные способности. Протесты основателей, сетующих на "карнавализацию" движения, были проигнорированы, а Майофис был выдавлен из страны, что отлично показывает, как идолология заглушает подлинные человеческие голоса ради обслуживания кремлевских нарративов.
Синкретизм и государственное поклонение
Центральным элементом этого проекта является создание Кремлем политической религии, которую о. Андрей описывает как квазидуховную структуру, использующую христианские образы для прославления государства. День Победы, уже названный "гражданской Пасхой", копипастит советские и православные символы – смешав красные звезды со св. Георгием и стирая противоречия для создания единого, послушного воле Кремля общества. Православие, давно превратившееся в смертославие, вместо того чтобы сопротивляться, стало соучастницей в затеях государства, так как патриарх Кирилл призвал духовенство присоединиться к маршам "Бессмертного полка", а епархии обязали своих прихожан в них участвовать.
Кордочкин, выдавленный из своей родины и запрещенный в служении РПЦ, называет это предательством христианского богословия, которое по идее должно бросать вызов государственной власти, а не освящать ее.
В кремлевской идолологии государство становится высшим идолом, заявляя о божественной власти, позволяющей связывать живых и мертвых, что и утверждает Егор Холмогоров в "Атомном православии", требующего полной бездумной преданности и подчинения.
В своей статье о. Андрей с корнем вырвал Христа из рук кремлевских негодяев, поставив служение прямо в центр христианского смысла, где оно и должно находиться. Но в России и служение, и смысл полностью каннибализированы и растоптаны наряду с другими ценностями, иконами, идеями, оставив для ширнармасс пустую территорию, на которой возвышаются только кремлевские и останкинская башни, и бесчисленные идолы, требующие все новой крови.
Освящение войны: "Бессмертный полк" как милитаристский идол
Вепонизация религии как часть кремлевской индоктринации населения наиболее ярко проявляется в траектории кафкианского превращения "Бессмертного полка" в инструмент легитимации войны. Кордочкин подчеркивает, что портреты российских захватчиков, погибших в Украине, были добавлены к маршам, что сразу представило вторжение как священную борьбу с "укрофашизмом". Знатные кремлевские идолологи Александр Дугин и Константин Малофеев прямо называют путинский сброд насильников и убийц "армией Бога", а День Победы – "второй Пасхой". Это и есть извращение, утверждает Кордочкин, заменяющее христианскую эсхатологию политическим мессианством, где бессмертие даруется не Христом, а государством. Именно здесь процветает идолопоклонство: "герои" войны в Украине, а по сути – преступники и убийцы – возводятся в ранг святых, а государство узурпирует роль Бога как арбитра спасения, способствуя расширению духовной пустоты, очень удобной для манипуляций, освящения агрессии и подавлении морального размышления.
Когда попы благословляют военные преступления, ракеты и дроны, когда Евангелие превратилось в армейский устав, а паства – в пехоту, мы ведь имеем дело не с религией, а с литургией войны, в которой Бог лишён и доступа к самому себе, и даже самого своего смысла, поскольку для них крест перестаёт быть деревом страдания, и становится эмблемой одобрения.
Это и есть момент полной подмены: когда слово, предназначенное для спасения, становится аргументом в пользу мобилизации, проповедь превращается в инструктаж, молитва в аккредитацию, а пастыри – в штат обслуги "спецоперации". И понятно почему пророков Кремль не просто выдавливает, а старается делать совсем невидимыми.
Карл Шмитт писал, что все значимые понятия современной теории государства есть секуляризированные теологические концепции. Кремль скопипастил пируэты бесноватого фюрера и довёл формулу любимого философа нацистов до логического конца. Теперь он не просто вещает о чрезвычайном положении, а единолично определяет, что есть святое, и что есть истина, фактически установив новый догмат Сатаны (что в иудаизме означает и "противник", и "предатель"), и это подкреплено не аргументами, а заученной привычкой поклоняться: процессии, униформе, готовому и скормленному массам смыслу. Так и возникло смертославие, эта литургия без света, где вместо воскресения одна сплошная мертвечина, и это теперь не простой миф, а религиозное рабство, где бог не говорит, а требует, и не прощает, а мобилизует на бой, он сам превратился в идола и то же самое делает с человеком. А потом уже путинская смертономика окончательно зацементировала реверс "базиса" и "надстройки", в очередной раз поправ исторический материализм. Впрочем, туда ему и дорога.
Стирание человеческого духа: цена идолопоклонства
Богословская оптика Кордочкина и о. Якова Воронцова раскрывает экзистенциальную цену идолопоклонства: оно стирает человеческий дух. Воронцов пишет, что кремлевский извод "Бессмертного полка" дарует бессмертие не через Христа, а исключительно через войну и поклонение государству, превращая граждан в винтики тотемного военного культа. Это соответствует более изощренному идолологическому механизму, где каждая инициатива – научная, социальная или духовная – используется для обслуживания повестки дня Кремля. Именно так Россия стала территорией, управляемой идолами, где инакомыслие подавляется, а подлинная духовность попирается и выдавливается. Поэтому в России ничего нельзя изобретать – ни атомные бомбы, ни ракеты и Гагарина, ни "Бессмертные полки" и иную людскую самостоятельность, поскольку все будет опоганено, присвоено, поставлено на службу идолам, а любая инновация, общественное движение, сердечная инициатива быстро приобретает здесь характер оружия насилия, пропаганды, войны, разрушения. Более того – любое международное несогласие с кремлевскими превращается ими в возрождение СССР.
Статья Кордочкина, редкий для современной России голос христианского сопротивления, предупреждает, что эта политическая религия означает не только моральный упадок, но и потерю духовного существования России, поскольку идолы государства не только требуют поклонения за счет истины и человечности, но и распространяют свое влияние за пределы подведомственной территории, используя "Русский мир" и другие гибридные квазикультурные волопюки для выплескивания бездумной подчиненности русских в мир демократии и цивилизации.
О. Андрей фактически отказал России в праве на духовное существование, когда сделал институциональный разбор основ изначально важного гражданского движения, гуманитарных инициатив, вообще бытия людей внутри России, где все поставлено на службу государству – и "Бессмертный полк", и георгиевские ленточки, и царские хоругви, и любая идея, любая инициатива, любая история, которая может зайти в головы и сердце россиян. Поэтому жить там нельзя, писать нельзя, открывать рот нельзя, но вот поклоняться идолам очень даже можно.
И вот что получается: в этой России гражданин окончательно выдавлен из человека, мыслящий человек окончательно выдавлен из страны, а те, кто остались – обязаны рабски обслуживать государство, что является и смыслом правления кремлевских, и их сегодняшним триумфом. Впрочем, оболваненное население этих идолов очень даже поддерживает, особо не разбираясь – на капище ходить или в церковь, лишь бы бездумно креститься, зачастую вовсе не молясь, получая из их рук индульгенцию за свою несостоятельность, безвольность и соучастие в преступлениях.
